«На острие карандаша располагается душа».

Карина Бриль

Писать вступление к сборнику дотоле неизвестного автора – рискованное дело. Иной, взяв разбег, заявив о себе неплохой, подающей определённые надежды книгой, проезжает потом всю взлётную полосу (то есть пишет следующее, не худшее, но и не лучшее по качеству), но проехав, не может оторваться от земли. Другой, проехав короткую дистанцию, взлетает (получив похвалу рецензента), но полёт его невысок, и после короткого пребывания в воздухе он приземляется – плавно или не плавно – если получится, получив по пути премии и приземлившись в каком-нибудь хорошем кресле. Третий, взмыв почти вертикально в небо, быстро сгорает, ибо кончается топливо. Вечная задача пишущего отзыв на книгу – как угадать? И даже если в ней то тут, то там можно найти несколько подлинно жемчужных зёрен – как знать, может быть, они попались автору случайно, и нырять на глубину в поисках жемчуга он не сможет: не то дыхание.

Писать о книге стихов вдвойне сложно. Страшное дело поэзия. Тут невозможно спрятаться ни за «сюжет», ни за гладкие рифмы искусного рифмоплётства. Вспоминаются удивительно точные слова Ильфа и Петрова: «Скрипка – опасный инструмент. Посредственная игра на нём ужасна, хорошая – едва терпима».

Когда издательство обратилось ко мне с просьбой о предисловии к книге тюремных стихотворений Карины Бриль, моей первой реакцией было, не заглядывая в книгу, вежливо отказаться, сославшись на... на... честных причин всегда немало. И не будь это издательством STELLA, к которому я отношусь с исключительным уважением за его подвижническую деятельность, я бы так и сделал. 

Но я раскрыл книгу – было это где-то в середине – и открыл для себя поэта, настоящего, состоявшегося, необычного. Я читал стихотворение за стихотворением, и ни разу не возникало ощущение «ну хорошо, это я уже прочёл, скажи что-нибудь новое». Потом я прочёл всю книгу в один присест – и вновь ни разу не возникло ощущение, что автор проигрывает что-то другими средствами ещё раз.

Стихотворения раскрывались каждое, как отдельный цветок из бутона, – то постепенно возникающим и только к концу стихотворения полностью возникшим цветком («День рожденья»), то сразу, с первых же строк, раскрываемым («Фаина Зильбер»…).

Читателю не найти в этой книге нетрагических стихотворений. Аналогия с распускающимся цветком – аналогия по процессу. Разумеется, тюремная тема, так или иначе, открыто («Секрет полишинеля»...) или скрыто пронизывает почти все стихотворения этого сборника. А так же тема призыва о сострадании («Меня никто не обнимает», «Разговоры о любви», «Нобелевская премия»…), тема мечты о «вырваться б...» («Я мечтаю жить в тихой квартире», «Мечта», «Тибет»…)

Если искать какие-то аналогии с этими необычными стихами, то, скорее всего, приходит на ум музыка, по жанру «листки из альбома» или короткие прелюдии, в которых, как в e-moll-ной или h-moll-ной прелюдии Шопена перед слушателем развёртывается на кратчайшем пространстве драма, трагедия («Израильский вкус», уже упомянутая «Фаина Зильбер», «Шабат перед Страшным судом», «Я вернусь…»).

Я начал с того, как трудно предсказать, чем обернётся творческая жизнь автора. Хочется верить, что родник, породивший стихотворения Карины Бриль, не иссякнет, а серьёзный читатель увидит в этой книге настоящего поэта.

Моисей Борода,

писатель, член МГП