Как человек с тонкой душевной организацией, получающий вдохновение из, казалось бы, самых обычных вещей, он скрупулезно рассматривает и анализирует то, мимо чего проходят обыватели. Да, возможно, он более эмоционален, но те же сильные эмоции помогают ему лучше понять и прочувствовать недоступное другим. И если вдруг на писателя обрушивается идея фикс, он не пасует перед выбором: «пан или пропал», но, отдаваясь идее, объявляет самую настоящую охоту на то, что в данный момент влечет его. Да взять хотя бы, к примеру… руки – да-да, самые обычные: ладони, запястья, пальчики…

«Наши руки – это наши портреты», – мнение Владимира Райберга, и разве с этим можно не согласиться? Есть «гипсовые руки», блестяще владеющие, например, пращей и пером одновременно. А есть «…напоенные кровью, пронизанные сухожилиями, и, самое главное, жизнью. Их портреты имеют цвет живого тела, повадки, выражение…» Ах, сколько всего могут рассказать о владельцах их руки… И перед автором с душой художника проходят «миллионы пар неизвестных, безымянных рук, которые впервые обожглись, впервые ласкали, впервые закрутили шуруп или коснулись клавиш. Впервые произносили молчаливую речь жестов, когда леденели губы. В голосе, слове, нотах и в жестах – тысячи парадоксов и откровений. Но только в ладонях, положенных на изгиб палки, скрыта личная судьба, ибо она загадочна своей индивидуальностью. На них нет маски…»

Вот, что манит, человека, в свою очередь открыто шагнувшего навстречу миру и людям, – вовсе не тайна, а присущее и ему самому прямодушие. Тут надо сказать, что писатель находит искомое. В ком? В женщине с Чистых прудов, что «сидела убедительно и царственно, как будто она сама выбрала Землю местом обитания. И там, где упиралась её путеводная клюка, был её личный полюс, от которого расходились куда-то далеко меридианы». («Наши руки – наши портреты»); в 14-летней ученице Софье из изо-студии «Ракурс» («Гипсовая рапсодия или гречневая каша Эллады») и в художнице Арине («“Притча во языцех“ или как-то так»).

Три разновозрастных женских образа, так или иначе связанных с автором, выписаны не столько с внешней стороны, сколько изнутри. И в каждом случае меж ними – рассказчиком и его героиней – возникает особое притяжение. Можно было бы даже охарактеризовать все три эпизода по аналогии с временами года. Первая героиня, умудренная опытом, – зрелая дама-Осень. Вторая – юная и наивная, но уже с пробуждающимся женским кокетством, – прелестница-Весна. Третья – обретшая чувственные формы, манящая и в то же время недоступная, – женщина-Лето, именно у нее «сдержанная улыбка изящных губ, не вычерченных помадой, словно говорящих: я пришла сюда такая, как есть».

И тут и там – в каждом описании (в книге еще немало образов, на всех остановиться невозможно, да и имеет ли смысл, ведь книгу надо читать, смакуя каждую страницу, а не стопориться на том, что представляет ее лишь в кратком изложении) сквозит тепло, наполненность светом – конечно, это фигурально. Но это как раз то, что получаешь от погружения в историю писателя Владимира Райберга.

А любовь?.. Автор дышит ею, пропускает через себя и позволяет исподволь читателю прикоснуться к этому трепетному состоянию – любви к человеку, но особенно – любви к женщине. «Я люблю тебя, – говорит автор, – пусть даже чужой, отстранённой, мимолётной (для тебя!) любовью, но всё же не мифологической, а земной, не занимая ни сантиметра вокруг тебя, не сдерживая твои лёгкие шаги, не буравя тебя ревнивым взглядом...» Сколько легкости в слоге! А не это ли является той пресловутой любовью зрелого человека, любовью безусловной – к которой мы стремимся. Не «с перетягиванием одеяла на себя», не предъявляя требований и не ущемляя прав любимого человека…

Такая любовь способна рождаться в каждом сердце. При этом неважно, сколько Ему или Ей лет. Зрелая любовь часто стучится в дверь, когда ее совсем не ждут. Бывает, что человек уже преодолел порог 50 или 60 лет, но сердце-то осталось молодым. При этом у него есть такие важные преимущества, как мудрость и жизненный опыт. Да, достойный возраст не всегда означает эмоциональную и психологическую зрелость. Но если эти аспекты совпали, можно говорить о настоящей золотой эпохе в жизни человека.

Л. Баумгартен